Истина души и правда истории

В природе нет более замечательного события, чем рождение человека. Он еще не знает того, что, едва появившись на свет, уже тесно связан с определенной эпохой и культурой, принят верой и наделен национальностью. В этом плане, хотя многое и предопределено в его жизни, перед ним открываются широкие возможности для творческого проявления своей индивидуальности.

Начинается неповторимая история, самостоятельная жизнь человека, формируется его собственный мир. Человечество получает еще один шанс возвыситься до замысла божественного творения или потерпеть еще одно дьявольское поражение. Чем человек одарит мир: достоинством или унижением? Что победит в нем: добро или зло?

Имам Шамиль в горах
Имам Шамиль в горах

Жизнь — священный дар Всевышнего, а уж как человек им воспользуется, зависит от него самого и от того, что уготовили ему родители, род и Родина. «На Аллаха надейся, но верблюда привязывай- сказал пророк, размышляя о предопределенности событий и судеб, имея в виду свободу и ответственность человека. Каждый человек должен сделать во благо то, что в его силах, прежде чем отдать остальное на волю Всевышнего, ожидая его благословения.» Из-за отсутствия человеку замены ценность его жизни самая высокая», — сказал в свое время Магомед Ярагинский, один из главных духовных отцов кавказского мюридизма.

Всю свою недолгую жизнь человек находится в искушении между добром и злом, честью и бесчестьем, невежеством и просвещением. И самое трудное — найти верную дорогу, суметь угадать вечные путеводные звезды, имя которым — вера и любовь, свобода и творчество, достоинство и совесть, мудрость и мужество. Как сказал один из древнейших философов: Жить дурно, неразумно — значит… не плохо жить, но медленно умирать». Поэтому рожденный должен жить, но не забывать при этом, что он смертен.

Рождение сына для горца — событие знаменательное. А потому и отмечается оно торжественным салютом — выстрелом из ружья. Даже в самых дальних селах люди понимают, что пора собираться к кунаку, ибо весьма убедительное приглашение долго отзывается в горах радостным эхом. Но не успеют отзвенеть пожелания и тосты, обряды и молитвы, как жизнь маленького горца уже перейдет под постоянный контроль общества, джамаата с его твердым, испытанным веками нравственным кодексом.

В грандиозных теснинах гор, открытых лишь Всевышнему, качества настоящего человека ежечасно формируются совместными усилиями природы и общества. Самый убедительный призыв к достойной жизни — пример простых горцев, ставших великими людьми. Одним из них был имам Шамиль — гордость не только горцев Кавказа, но и всех тех, кто ценит свободу и достоинство человека.

Человеку, впервые оказавшемуся в аварском ауле Гимры, кажется, что он попал в каменное узкое и душное ущелье, из которого не видно выхода. Для самих гимринцев — это страна простора, тепла и света. Родной аул — как вечная песня о Родине, переполненная счастьем и любовью. Гимры — одно из самых благодатных и теплых мест в Дагестане, где свой уникальный микроклимат и где растет множество прекрасных плодов. Этот аул вызывает самые теплые чувства у дагестанцев, ибо здесь, в образе великого Шамиля, воплотились присущие горцам идеалы чести и достоинства, любви и патриотизма, мужества, добра и справедливости. Гимры — частица души Дагестана, души гордой и бесконечно доброй, открытой друзьям и недоступной врагам. И почти невозможно представить титаническое противостояние этого маленького аула, как и маленького Дагестана, величественному чиновному Санкт-Петербургу, армии огромной царской России, которая в прошлом веке правила судьбами половины мира. А сколько таких аулов было сожжено хромым Тимуром, Надир-шахом и многими другими захватчиками, так и не завоевавшими Дагестан! И Кавказская война под руководством имама Шамиля выявила духовно-нравственное величие дагестанцев, чеченцев, черкесов и других кавказских народов, которые бросили вызов, идя на неравный бой с могущественным противником.

Хаджи Мурат
Хаджи Мурат

Была пятница, когда на рассвете в Гимрах раздался выстрел ликующего узденя Деньгау-Мухаммада. Сын! Если бы дочь, не было бы такого шума. Рождение дочерей отмечается скромно, тихо и сдержанно. Так же проходит и жизнь горянок, менее заметная, но не менее значимая. А мальчик может и пошуметь, был бы толк. Он должен о себе заявить, иначе какой же это мужчина. И не только в день рождения.

Весть о том, что в ауле появился еще один мужчина, облетела Гимры как песнь муэдзина. Добрый знак — хорошая погода после долгих дней с проливными дождями. Над утесами еще висели клочья облаков, но в теплых солнечных лучах уже благоухала, возрождаясь, кормилица-земля. В ущелье, обгоняя друг друга, звенели ручейки. И ничто не предвещало грядущих войн и страданий. Да и Шамиль был рожден для жизни, а не для войны, для науки, а не для невежества, для молитв, а не для ссор. Он был рожден для свободы, учиться которой ему предстояло у суровой природы, мужественных орлов и гордых горцев.

Как в мечеть на праздничную молитву, потянулись люди к дому счастливца. Лица аксакалов, собравшихся на годекане, были похожи на окружающие аул утесы. Они умели ценить жизнь, потому что хорошо знали, как непросто горцу отстоять свое право на нее. Аллах даровал горцам их прекрасную родину, но как часто алчные и злобные пришельцы пытались огнем и мечом оспорить священное право горцев на свободную жизнь на свободной родине. И воин-горец боролся против врагов один против десяти. Рождение сына потому высоко ценилось в горах, что Дагестан всегда нуждался в воинах. Мужчиной в горах считали того, кто на коне становится в круг воинов.

Скифские хазарские, монголо-татарские, персидские и турецкие орды накатывались на Дагестан в поисках рабов и наживы. Рабы здесь не рождались, богатств здесь не было.

Горец сам по себе никогда не воюет. Война, насилие противоречат его культуре. Но если кто-то вздумает покуситься на честь и достоинство горца, на свободу и родину, которые составляют само его существо, он мгновенно превращается из трудолюбивого крестьянина в отважного и искусного воина. Как золотые слитки, защищают горцы свои каменные вершины. Здесь нашли свой бесславный конец многие полководцы-захватчики. Горцы воевали отчаянно, как звери, у которых отнимают детенышей. Сильные мира сего приходили и уходили, а горцы не сдавали свои «каменные мешки» с их чудесными закатами, хрустальными родниками и сверкающими вершинами. А враги с ненавистью и удивлением смотрели на эти горы и их жителей. Пришельцы не способны были понять этой страстной любви к снежным вершинам и радужным водопадам и в своем бессилии называли горцев дикарями. А горцы называли дикарями и варварами тех безумцев, которые шли сюда на свою погибель, оставив на далекой родине дома, очаги, семьи, мирную жизнь, даже богатые земли. Оставаясь весьма воинственными, горцы никогда не шли на завоевание чужих земель. Поле для себя они возделывали на склонах гор, таская туда землю в корзинах, собирая ее по крупицам. Хотя были и пастбища ряда горских общин на равнине. История все более замыкала горцев в горах, где земли было мало. Потому она так дорога горцам. Да и жить где-то в чужом краю для них нелегко. Они — часть этих гор, дети гор, их плоть от плоти.

Горец редко добровольно покидает родину навсегда: горные вершины, словно таинственный магнит, притягивали наполненные любовью их сердца. Даже после смерти в далеких краях дагестанцев принято везти для захоронения в родные аулы, на родовые кладбища. Поэтому даже у самого маленького аула всегда есть большое кладбище. Горец — это тот, кто рождается и умирает в горах. Это те, кому снятся горные вершины, омывают душу, совесть родники величавых гор, независимо от того, где они живут. Тому, кто родился в горах, нужен воздух высоты и свободы, чести и достоинства. И без этих качеств нет горца.

Горцев, оказавшихся на чужбине, всегда терзает тоска по родному Дагестану. И маленькому Али, названному впоследствии Шамилем, в полной мере выпало ощутить и любовь к родине, и тоску по ней. И когда сегодня пробираешься из Буйнакска в Гимры по тоннелю, ты будто пронзаешь не горы, а само время и пространство. И, покинув тоннель, оказываешься в совершенно другом мире, где каждый утес, каждый склон, каждое священное место накрепко связано с великими имамами Гази-Магомедом и Шамилем. Это священная гимринская земля, где каждый камень свидетельствует о подвиге Шамиля. И для истинных дагестанцев история Дагестана делится до Шамиля и после Шамиля.

Голова здесь невольно поднимается выше, осанка выпрямляется, будто не на машине едешь, а скачешь на горячем коне в отряде Шамиля на отчаянную и праведную битву. А праведники в конце концов всегда побеждают. Ибо, как говорил имам Шамиль: «Кто поднимает оружие против истины, поднимает его на свою погибель». И Шамиль — герой для людей чести, ибо воевал он за истину, за родину и веру. Он счастливый человек, сполна послуживший Дагестану, его чести и достоинству.

ЖЗЛ имам Шамиль
ЖЗЛ имам Шамиль

Образ Шамиля, как высочайшая вершина нравственности, влечет каждого горца от рождения до смерти. К нему устремляется душа дагестанца в поисках духовного очищения. Для многих людей планеты именно эта вершина олицетворяет собой и Кавказ. Конечно, есть и те, кто, никогда не поднявшись на эту вершину, свергает ее. «Великий воин и великий человек с умом, способным породить великие идеи, и характером, способным превращать их в великие дела» — так характеризовали имама Шамиля современники. Но это все впереди. Жизнь только начиналась. Горькая дорога восхождения Дагестана к новым вершинам борьбы за свою свободу и достоинство. А сколько таких ступенек прошел Дагестан! Наш долг — восстановить в памяти эти ступеньки и пройти по ним. Я приглашаю вас к этому, друзья мои, мои дети и внуки.

Отец Шамиля, по обычаю, заколол жертвенную овцу и совершил торжественный ритуал — мавлид. «Пусть им будет гордиться отец, родной аул, весь Дагестан, пусть не уронит он чести своих предков. Да сохранит его Аллах и поведет по верному пути». Такими примерно словами заканчивали молитву почтенные аксакалы. И, похоже, Аллах услышал их просьбы, он подарил Дагестану того, в ком больше всего нуждалась эта страна, дагестанский народ в ту историческую эпоху, ибо такие люди, как Шамиль, превращают даже рабов в героев…

Главное мерило человека для горцев — совесть и достоинство. Это бескомпромиссный судья, существующий в каждом из нас, историческая память и ответственность перед прошлым и будущим, проявляющиеся в поступках и мыслях. И чем более развито это чувство, тем дальше человек от дикости животного мира, тем ближе он к вершинам культуры и цивилизации. Можно сказать, что человек — существо совестливое, и если нет совести, то нет и человека. Жив человек или мертв, определяется его пульсом, а то, действительно ли он является человеком, проявляется в его поступках, определяется совестью. И совестливый человек не только совершает подвиги, а совестливо живет каждодневно. И это его главный подвиг, ибо жить совестливо — значит каждодневно карабкаться по отвесной скале к вершинам человеческого достоинства, к достоинству собственному и других людей, которые тебя окружают. А жизнь для себя вряд ли требует больших усилий. Ныне на Кавказе и в Дагестане часто в героях ходят те, кто, потеряв совесть и ответственность перед своим народом, работает только на себя и на свой желудок. А горское начало в них — лишь жалкая декорация.

Отец Шамиля был человек веселый и добродушный. Он особенно любил готовить бузу из абрикосов, качество которой проверял прежде всего на себе. И даже любил хвалиться, что лучшего напитка никому в Дагестане не сделать. Чувство стыда за горячо любимого, но нередко пьяного отца ранило детское сердце Шамиля. Он начал читать Коран с шести лет и знал, что пьянство не только дурно само по себе, но и вредно для человека и потому противно Аллаху. Шамиль много раз просил отца оставить эту дурную привычку. Отец не единожды обещал покончить с пьянством и каждый раз нарушал данное слово.

Вместе с разумом пьяный теряет совесть и честь, чувство собственного достоинства. И что же в нем остается без них? Это позор и трагедия семьи и близких людей. Оставаясь трезвыми, они с горечью и стыдом видят пьяного человека со стороны. И когда Шамиль поклялся на Коране, что заколет себя кинжалом на глазах у отца, если тот не оставит греховную страсть, Деньгау- Магома понял, что так оно и будет. С тех пор он стал другим человеком.

Рано утром Шамиль поднимал отца к молитве, и тот с гордостью рассказывал, что у него дома есть свой имам. Шамиль действительно рос не по годам умным, самостоятельным и серьезным мальчиком. Если он был в чем-то убежден, воля его становилась твердой как камень. «Доверять безвольному человеку государственные дела — все равно что доверять стадо трусливой собаке»,- любил повторять впоследствии имам Шамиль. Безвольный человек — тот, кто ради своих прихотей и сиюминутных выгод накликает беду на семью, род, родину. Разрушает их. Власть может дать волю, но никогда не прибавляла человеку совестливости, если она не была заложена у него с детства. Шамиль стал великим потому, что в нем совесть и воля неразрывно сочетались с любовью к родине и верой в Аллаха.

Густав Гербер
Густав Гербер (1722 год) участник Персидского похода

Шамиль родился в аварской семье, в аварском ауле, но всегда считал себя дагестанцем, кавказцем, горцем, а в конце жизни — подданным России. Он прекрасно знал родной язык, но так же свободно говорил по-арабски, мог изъясняться на кумыкском, чеченском и на ряде других языков кавказских народов. В старости он неплохо говорил по-русски. Предки Шамиля были выходцами из известных дагестанских родов, корни которых уходили в различные дагестанские народы. Предки матери, к примеру, носили известную кумыкскую фамилию Манташилал. Но Шамиль был убежден, что все мусульмане — члены великой семьи -уммы, и делил их не по языку или роду, а по человеческим качествам. Имам назначал на должности, награждал и наказывал, исходя исключительно из интересов дела. «Берегись начальника, у которого нет совести и чести. Он будет похож на волка, которого пустили в овечье стадо»,- говорил имам и был беспощаден к тем, кто злоупотреблял своей должностью, властью, забывая о нуждах народа.

Лидер своего народа, страны — тот, кто чутко реагирует на самочувствие и нужды соотечественников. В этом великая сила героя-созидателя, ибо он приносит себя в жертву людям, которыми руководит. Шамиль был таким, какие редко бывают в жизни. И как нам сегодня недостает таких людей.

Село Гимры — одно из ближайших к Тарки аварских сел со стороны гор. И Шамилю иногда приходилось сопровождать до города и обратно грузы торговца Хамзата. Тот поставлял в город как свои фрукты, мясо, сыр, так и те, которые получал в аулах от Тлярата, Бежта до Гену, а в обмен из города доставлял промышленные товары, соль и ткани, хотя в торговых отношениях’ горцев Дидо, Бежта, Тлярата преобладали связи с Кахетией, а Гену с Тарки. Одна из поездок особенно запомнилась Шамилю. У села Эрпели, когда он погонял отставших от каравана мулов, местные мальчишки решили заглянуть в его поклажу и поискать сладостей. Совсем еще юный Шамиль, защищая доверенное ему добро, не бросился в драку, а честно предложил своим обидчикам бороться с условием, что он позволит победителю взять что он хочет. Желающих проучить этого щупленького на вид мальчишку оказалось хоть отбавляй, но искусными приемами Шамиль одного за другим уложил соперников на лопатки. Удивленные эрпелинцы не решились нарушить договор, и Шамиль вскоре догнал свой караван. После этого эрпелинские ребята рассказывали гимринцам о Шамиле как о лучшем их друге и кунаке. И эти кунаки в трудные годы не раз спасали Шамиля и его сторонников, принимая у себя, укрывая от врагов.

Любую работу, которую ему приходилось выполнять, Шамиль использовал для закаливания организма. «Если тело распустить, то собрать его в трудный день будет невозможно»,- повторял он слова своего первого учителя Хазур Хаджи. «Пожалей себя,» — причитала мать, наблюдая за изнурительными упражнениями Шамиля. Но сын упрямо отвечал: «Если не закалить тело сегодня, оно меня не пожалеет в нужный день, а предаст». Шамиль, будто по велению Всевышнего, постоянно готовился к трудной жизни, к борьбе.

Широта образования, которое получил Шамиль, посещая лучшие школы и виднейших ученых Дагестана, была феноменальной для того времени. Когда Шамиль прибыл в Стамбул по пути в Саудию, он поразил всех, с кем общался, знаниями многих наук, умением свободно говорить и на турецком, и на чистейшем арабском языках. Знания достигались упорным трудом с самого детства, всю жизнь, несмотря на то что около тридцати лет он провел в седле.

Необычайное стремление к знаниям всегда было свойственно горцам. Не случайно ученики дагестанских алимов побеждали на конкурсах знатоков Корана и восточной философии даже в арабских странах. Да и сам мюридизм возник не как идеология войны или сопротивления, а как путь просвещения, поиска знаний и обретения святости, приближения к Аллаху. Но как учиться и просвещать, молиться и проповедовать, если у тебя дома хозяйничают враги, хотя тарикат — проповедовал именно молитвы и ученье, ученье и молитвы.

В двадцать лет Шамиль уже был одним из самых образованных и физически сильных людей в Дагестане, с которым считались все: и лучшие ученые, и первые джигиты. Он стал необычайно серьезным и основательным для своего возраста человеком.

Саркофаг из могил "семейства Эсфендияр" XV век
Саркофаг из могил «семейства Эсфендияр» XV век

Его старый учитель говорил: «Не зря пришел на этот свет тот, кто воспитал хоть одного такого ученика. Шамиль еще удивит Дагестан и заставит всех гордиться собой». Но гордость и свобода Дагестана, его народов были для него выше собственной славы и гордыни. Это — человек из народа, служащий народу, его чести и достоинству. И сегодня те, кто приобщается к имени Шамиля, должны знать, что верность Шамилю означает одно — верное, честное служение своему Отечеству. Имам Шамиль — не щит для прикрытия наших недостатков и бесчестья, а вечный зов к очищению, просвещению, свободе и достоинству. И ни в коем случае не повод для враждебного отношения к России, к русским, к которым он в конце своей жизни относился с величайшим уважением. Россия всегда заслуживает восхищения, а ее правители — редко. Таковы реалии.

Во время молитв Шамиля очень рано стали сажать в круг алимов — ученых. Нередко ему предоставляли слово для проведения молитвенных ритуалов. Это была великая честь даже для заслуженных людей. Юный Шамиль обладал чудесным, завораживающим голосом, и его нередко приглашали читать Коран, он часто выступал в состязании как алимов, так и борцов, атлетов. Тело, ум и душа совершенствовались в этом горце гармонично.

О плохом человеке он говорил, что в нем поселился иблис (дьявол), и только молитвы и труд способны изгнать его из человека. Больше всего Шамиль сердился на тех молодых людей, которые вели пустые разговоры, играя целые дни в камешки (род шашек). «Праздная жизнь развращает человека, подавляет его волю», — утверждал Шамиль. «Если человек не занят делом, значит, занят дружбой с шайтаном». Подобными принципами он руководствовался в своей жизни, был требователен к себе и к дружбе.

Несколько раз в юные годы Шамиль ходил с односельчанами в Тляратинские и Бежтинские леса для заготовки строительного материала. Он ввел обычай отбирать только выросшие, готовые для рубки деревья. При этом Шамиль молился около каждого дерева, будто просил у него прощения за прерванную жизнь. Но прежде внимательно рассматривал дерево, его кору. Если она отрывалась легко, значит, дерево готово для рубки. Затем Шамиль стучал по стволу топором, определяя качество древесины по тому, насколько глух звук, вырубал щепку, нюхал ее и только после этого говорил, подойдет ли дерево для балок. «А что, об этом тоже написано в Коране?»- подшучивали друзья, но вскоре убеждались в его правоте. Шутки по поводу Корана он пресекал жестко, считая, что для правоверного человека в Коране действительно написано все, а как распорядиться его богатством — это уже дело каждого. Коран был для него великим духовным источником, рожденным духовным и нравственным вдохновением божественного начала.

 

Редко кому удавалось выдержать темп работы Шамиля. Но особенно нравилось ему, когда сплавляли лес по быстрой реке. Он балансировал на мчащихся в реке с бешеной скоростью бревнах, легко спрыгивал на камни и бежал по берегу, сопровождая плывущий лес. Как только выпадала свободная минута на привале или когда он шел по хорошей дороге, Шамиль доставал из-за пояса потрепанную книжку и заучивал наизусть целые страницы. А когда ночевали где-нибудь в пещере или шалаше, можно было услышать, как он повторяет про себя прочитанное днем. Если нужно было привести кому-то фразу из Корана или из хадисов пророка, Шамиль сначала внятно произносил это по-арабски и затем переводил на аварский язык, разъясняя смысл сказанного. Суры Корана он с ходу переводил в стихах на аварский язык.

В селах, где ему приходилось бывать, Шамиль любил встречаться с алимами, и его очень скоро признали и стали радушно принимать. «Что же вы заставляете такого ученого человека лес рубить, а не народ свой просвещать?»- попрекали лесорубов-гимринцев тляратинцы и бежтинцы. «Должен же быть с нами свой имам», — отшучивались гимринцы. В аулы Мазада и Кособ, где они стояли на привале, приходили люди из округи, чтобы побеседовать с молодым человеком, который прекрасно знает Коран и многие его толкования. Но попадались люди, которые вели себя недостойно.

Как-то Шамиль увидел подвыпившего мужчину и женщину, подшучивавших друг над другом, употребляя весьма вольные выражения и давая волю рукам. «Люди отличаются от животных верой в Аллаха, совестью и достоинством»,- сказал Шамиль, обращаясь к мужчине. А когда тот грубо ответил ему, поколотил мужчину с его приятелями, а заодно попало и женщине. Увидев, что после этой стычки вокруг собираются весьма воинственно настроенные кособцы, друзья посоветовали Шамилю уйти из села. Но он не внял предостережениям и обратился к кособцам: «Если я не сумею доказать свою правоту, вы можете меня избить, но сначала выслушайте». Люди разошлись лишь поздно ночью, убежденные, что именно так надо поступать по отношению к тем, кто забывает обычаи гор и нормы шариата, и хотя местные жители были не особенно религиозными, но совесть — это и есть религия. Для любого человека и для любого праведного и цивилизованного народа.

В этом плане горцы очень религиозны. И во многом нормы шариата сочетались с исконно строгими законами гор. Шамиль убеждал, что нравственность и совесть — часть религии, это иман. И религия дана, чтобы упорядочить жизнь людей, их отношения друг с другом и Всевышним. Ислам для Шамиля был религией жизни, которая одновременно прокладывает дорогу в рай.

«Послушайте, горцы, братья мои, какая великая сила дана человеку для познания и созидания, для пользы себе и другим. И человек настолько еще дик, что растрачивает свое божественное начало, потакая своему телу, своим прихотям. Нет ничего на свете разумнее и красивее человека. И единственно ему одному во Вселенной дана возможность общаться с Аллахом в своих молитвах. Разве можно упустить эту возможность?» — проповедовал Шамиль и страстно верил в то, что говорил. И всегда следовал этой вере. Шамиль воспринимал безверие как бессовестность и невежество. Величие веры и знаний он доказал своей жизнью. И самое примечательное, что его вера всегда служила самому светлому делу в жизни человека — обустройству и защите Родины. Пусть будет благословенным каж- дый шаг, каждый порыв души на этом пути, ибо жизнь дана нам для того, чтобы, по совести проходя по ее узким тропам, проложить себе дорогу в вечность.

Шамиль родился и жил в горах. Похоронен в Медине вблизи от могилы пророка Мухаммада. И жизнь свою он прожил совестливо, оставив после себя нам в наследие величайшие ценности — огромный потенциал нравственности, чести, достоинства, веры, мужества и мудрости. Своей борьбой завоевал он их для нашего народа. И восхищаться Шамилем, быть похожим на Шамиля значит для горцев быть совестливыми, просвещенными и достойными людьми. Мужественными в борьбе и достойными в дружбе. В этом мы не должны никому уступать. Именно это означает — родиться, жить и быть потомками великого Шамиля, сыновьями и дочерьми славного Дагестана. Народ, страна, которые рождают таких сыновей, как Шамиль, призваны быть совестливыми и благополучными, мужественными и мудрыми. Шамиль — яркая вершина борьбы Дагестана за свободу и достоинство. Нам предстоит достичь этой вершины, идя тропой созидания и просвещения вместе с великой Россией. И пусть помогает в этом образ нашего великого предка — имама Шамиля.

Рамазан Абдулатипов «Знамение судьбы»
Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector