Древнегреческий философ Мелисс Самосский говорил, что о богах высказываться не подобает, ибо познание их недоступно человеку. Сказано задолго до нашей эры, но актуально, будто изречено сегодня.
Однажды мне предложили прочитать курс лекций по научному атеизму в институте вместо заболевшего преподавателя. Тогда я был заведующим кафедрой философии и по идее не мог и не должен был отказаться подменить коллегу по работе. Но я отказался, сказав, что не читаю лекции о непознанном и не поддающемся познанию. Доказывать тезис об отсутствии Бога всегда тяжелее, чем утверждать его присутствие в нашей жизни. Страх перед Богом мешает этому. Как было написано Эпикуром: «Высказывания толпы о Боге — это не предвосхищения, а домыслы, и притом ложные. Поэтому и досужие рассуждения о богах — ложь. Лишь пророкам дано говорить о Боге и выступать посредниками.
Будем в связи с этим не рассуждать а руководствоваться советом Августина Блаженного: «Сейчас время не спрашивать, а исповедоваться Бог — это прежде всего вера. И вера в Бога не может подвергаться сомнениям. Иначе это не вера. И пусть верует свободный человек.
Научные поиски должны вести к постижению истины, а не к умножению невежества и безверия. В той же степени сомнительна сегодня и вера, оторванная от культуры и нравственности, от науки и философии, навязываемая некоторыми сектантами. Об этом говорит и Коран — книга великих предвестий. Чем шире видение мира, тем больше дорог у человека к Вере, к Богу. Вера — это прозрение, которое поднимает человека над невежеством и безнравственностью. Изобразить себя верующим и быть верующим — это очень разные вещи. И если религия органично не слита с культурой, просвещением и нравственностью, то она становится поводом для конфликтов и войн. «Ислам дан нам не для войны, а для мира и благочестия- говорит Сайд Чиркеевский. Напоминаю это нынешним радетелям «чистоты» ислама.
Все мировые религии в своей основе несут человечеству мир. Они направлены на уничтожение зла, ненависти, вражды между людьми и народами. Религия может быть и должна быть великим посредником-миротворцем в отношениях между ними. Религия — это культура бытия под сенью благословения Всевышнего. Это путь к обретению благодати Творца. И не создана пока религия для всех, хотя Бог един. «Бог и единое — одно и то же» (Прокл).
«Бог един, а религии разные…» — говорится в священной книге мусульман — Коране. Лучшим доказательством веры в Бога, Аллаха, является поиск веры для души и ума. Это путь созерцания, достижения ощущения Бога в себе. И не менее значимым является ощущение универсальности морального закона через существование высшей реальности. Это две составные части также и ислама, где ислам и иман должны гармонично друг друга взаимодополнять.
«Поистине, Аллах — дающий путь зерну и косточке; изводит живое из мертвого и выводит мертвое из живого! Это вам — Аллах. До чего же вы обольщены! Он выводит утреннюю зарю и ночь делает покоем, а солнце и луну — расчислением. Это — установление великого, мудрого! Он — тот, который устроил для вас звезды, чтобы вы находили по ним путь во мраке суши и моря. Мы распределили знамения для людей, которые знают! Он — тот, который вырастил вас из одной души, а затем — место пребывания и место хранения. Мы распределяем знамения для людей, которые понимают! Он — тот, который низвел с неба воду, u Мы произвели благодаря ей рост всякой вещи; Мы вывели из нее зелень, из которой выведем зерна, сидящие в ряд; и из пальмы, из ее завязей, бывают гроздья, близко спускающиеся; выводим и сады из винограда, и маслину, и гранаты, похожие и непохожие. Посмотрите на плоды этого, когда они приносят плоды, и на созревание их! Поистине, в этом — знамения для людей, которые веруют!» (Коран 6: 95 — 97). И верующие, видимо, призваны утверждать веление веры не громкими выкриками «Аллах акбар», а созидательными делами на благо Отечества, молитвами нравственно угодными Аллаху, благочестивым и скромным поведением
С VII — VIII веков начинается приход ислама в Дагестан. Процесс этот шел сложно и длительно. Нет, дагестанцы не были в те далекие времена фанатиками. Не стали они ими и позже. В начале XIX века постепенно Дагестан становится центром наиболее философски просвещенного тариката. Но он здесь обретает воинствующий облик. Этому способствовали два фактора: наличие ученых-алимов,
богословских и научно-просветительских центров, разбросанных по всему Дагестану, а позже нарастающее недовольство народов Дагестана политикой царских ставленников на Кавказе, речь о которой шла выше. Тарикат в силу исторической необходимости стал преобразовываться в мюридизм. Если целью тариката было формирование смиренного «раба Божьего», то мюридизм основывается на свободе мусульманина, который восстает против рабства, от кого бы оно ни исходило. И надо обратить внимание, что шейх Магомед Ярагинский, устад Джамалудин Казикумухский и все три имама не призывали к порабощению других народов, к насильственному обращению в ислам кого-то со стороны. Газават на Кавказе — это борьба за свободу от неверных, а неверными могли быть, еще раз повторю, не только христиане, но и собственные угнетатели, безнравственные люди, пьяницы, развратники, насильники. Этому учили великие шейхи, духовные вожди мюридизма. Но это еще и практика, практика социальной справедливости и защиты свободы.
Нет простых путей для глубокого постижения, божественных истин. Вставший на этот путь должен иметь шейха — наставника, ибо: «Кто не имеет шейха, для того дьявол — шейх». И не случайно духовные поиски привели будущих имамов к наставнику тариката Магомеду Ярагинскому. Гази-Магомед хотел проверить шейха, действительно ли он прозорлив. Когда подъехали к дому шейха, он велел Шамилю войти, а сам остался у дверей. Шейх Ярагинский, даже не видя его, сказал: «Здравствуй, Гази-Магомед, садись поближе, твое место здесь». А затем объяснил пораженному Гази-Магомеду: «Разве не написано в книге: берегись прозорливости верного раба — он смотрит светом Божьим?» Гази-Магомед и Шамиль приняли у шейха тари- кат, будучи убежденными, что это поможет им освободить Дагестан от безнравственности и разобщенности, угнетателей и завоевателей. Шейх Ярагинский был прежде всего идеологом широкой антифеодальной борьбы горцев Дагестана. И прежде всего решал внутриполитические задачи оздоровления и объединения дагестанского общества. Далее развиваться в условиях феодальной раздробленности и разобщенности Дагестан не мог. Это угрожало безопасности и перспективам развития народов Дагестана.
Мюрид в тарикате не имел права на возмущение населения. Но жизнь сложилась так, что пришлось воевать. И шейх Магомед Ярагинский использовал факт нападения войск для поднятия масс против феодалов, которые сотрудничали с неверными. Джамалудин Казикумухский часто приводил суру из Корана: «Может быть, Аллах установит между вами и теми, с кем вы из них враждуете, любовь; поистине, Аллах мощен, Аллах — прощающ, милостив!» (Коран 60:7). А Шамиль в своих спорах с Гази-Магомедом, который считал, что джихад против завоевателей — христиан — это священная война, приводил ха- дис: «Один из мусульман и один из иудеев бранили друг друга. Мусульманин сказал: «Во имя того, чьим избранником в мире был Мухаммед». Иудей сказал: «Во имя того, чьим избранником в мире был Моисей». После этого мусульманин ударил иудея, а иудей пошел к пророку и рассказал о том, что случилось между ним и мусульманином. Пророк послал за этим мусульманином, расспросил его о случившемся и изрек: «Не ставь меня превыше Моисея, ибо человечество погибнет в судный день и я вместе со всеми. Когда я воскресну, то увижу Моисея, стоящего у трона, и не буду знать, из тех ли он, кто погиб и воскрес до меня, или он был среди тех, кто по воле Бога избежал гибели… Так что не делай разницы между пророками» (хадис Бухари и Мусаила). И когда мюриды-тарикатисты излишне рьяно заставляли людей молиться и исполнять порой непосильные для некоторых законы шариата вместо кроткого наставления и просвещения, Джамалудин-устад напоминал, что в Коране сказано: «Нет принуждения в религии» (2:257).
Шейх Магомед Ярагинский с Гази-Магомедом и устад Джамалудин Казикумухский с Шамилем — это все же разные подходы к войне. Даже вынужденный вести жесточайшую войну, Шамиль старался сохранять в народе уважение к христианам, учил отличать истинно верующих от отступников, поднимающих меч против правды в угоду дьяволу. В современном мире пространство знаний очень широко, но люди разных культур и религий приближены друг к другу. И тут нужен диалог между ними, нужна культура доброжелательности и терпимости.
Терпимость в исламе заложена изначально. Наступила эра, когда надо заняться поиском общего — высшей реальности, а не различий между религиями. Только самый невежественный фанатик может противопоставлять и сталкивать религии, ибо в каждой из них есть аргументы для приближения человека к Богу, Аллаху.
Различные религии порой чаще находят взаимопонимание друг с другом, чем с различными сектами фанатиков внутри религиозных общин. И Шамиль постепенно в ходе своей борьбы, общаясь с русскими, армянами, евреями, арабами, турками, пришел к подтверждению своих догадок и мыслей об общности основы веры в Бога, в Аллаха. Он боролся не против христиан, а против невежества, неверия и рабства. Неверный для него вовсе не представитель другой веры, а человек без веры, который стремится жить в грехе и вмешиваться в жизнь и религию других.
Он требовал самого уважительного отношения и к христианам, и к иудеям, переходившим на его сторону. Шамиль, конечно, будучи великим политиком, наряду с религиозными руководствовался соображениями и социально-политическими. Бесспорно, что ислам был мощным духовным рычагом в его борьбе, знаменем этой борьбы. Шамиль был человеком глубоко верующим и глубоко просвещенным. И когда кое-кто роптал, что Шамиль наказывает мусульман за жестокое отношение к пленными солдатам, так как это, по их мнению, не соответствовало требованиям джихада, имам приводил следующий хадис: «Пророк сказал: Мы обратились от менее священной войны (аль джихад аль асхар) к великой священной войне (аль джихад аль акбар)». Они спросили: «О, пророк Аллаха, что. значит «великая война»?» Он ответил: «Борьба против низкого в себе». Стремление к внутреннему совершенству, а не внешняя агрессивность свойственны для накшбандийского тариката, созданного бухарским шейхом Багаутдином Накшбанди и еще в XIV веке ставшего известным дагестанским шейхам. Последователями этого тариката стали шейх Магомед Ярагинский, шейх Джамалудин Гусейн. Мюрид должен обратить главные свои мысли и сердце к Богу. «Боже, ты составляешь предмет моего стремления, и угодить тебе — вот мое желание». Именно так был настроен поначалу и Шамиль. Но обстоятельства сложились так, что началась война за освобождение Родины. И Шамиль возвел свободу Отчизны до уровня непременной молитвы, ритуального общенародного зикра, без которых нет веры, нет любви, нет жизни. Родина и молитва — эти понятия были неразделимы для Шамиля.
«Шариат — это мои слова, тарикат — мои действия, хакикат (истина) — мое состояние», — повторял за пророком Шамиль. И мюриды по та- рикату — обычные мирные люди, вставшие на путь духовного совершенства, превращались в отважных воинов, которые считали: «Коль близок враг, то битва вернее, чем молитва».
И в Дагестане, и в Калуге Шамиль неоднократно говорил, что, если бы не агрессия, он и мюриды были бы заняты исключительно учением и молитвами. Это была его мечта.
Исламу и мусульманам приписываются многие негативные качества. Мусульмане могут быть разными, ибо и они люди, но ислам по сути своей терпелив и проявляет терпимость ко всем верующим: «А если бы пожелал Аллах, то Он сделал бы вас единым народом, но… чтобы испытать вас в том, что Он даровал вам. Старайтесь же опередить друг друга в добрых делах! К Аллаху — возвращение вас всех, и Он сообщит вам то, в чем вы разногласили!»- говорится в Коране (5:53).
Именно в этом суть ислама: не врагов искать в христианах и иудеях, а тех, кто соревнуется в лучшем исполнении священных заповедей. Единым Богом даны откровения всем верующим не для борьбы друг с другом.
Война с горцами шла со времен Гюлистанского договора 1813 года, когда Россия от договорных отношений перешла к покорению горцев. Лев Николаевич Толстой так характеризует ситуацию в тогдашнем Дагестане: «В те времена одна малая часть горцев покорилась русским, другая жила в горах свободно, не признавая ничьей власти, и третья часть то притворно покорялась русским, когда не могла бороться с ними, то опять возмущалась и воевала с ними. Таковы были в те времена все народы Дагестана». Я бы только уточнил, что так сложилась ситуация, в которую были поставлены эти народы. Борьбу еще до газавата вели Аварский хан Султан-Ахмед, уцмий Кайтагский, Адиль-хан, Сурхай-хан Кази-кумухский и другие. Регулярные войска вели военные действия по покорению аулов. Был ли в этой ситуации ислам прогрессивной идеологией? Полагаем, да, был, так как содержал в себе освободительные идеи. А какая идеология была у русской армии и России? Я думаю, что нет надобности отвечать на этот вопрос. Почему-то никому не приходит в голову попрекать Александра Невского или Дмитрия Донского за то, что они несли знамена христианства в своей борьбе.
Ислам, шариат стали началом объединения горцев. А объединение разрозненных ханств и общин, образование единого государства горцев, было явлением прогрессивным. Ислам и тарикат существовали к тому времени в Дагестане несколько веков. Да и мюрид был человек ученый, с баракатом, талантливый. Впрочем, многие из них были простые люди, весьма далекие от учености. Отказ от мирской жизни — это в сущности отказ от собственных интересов ради освобождения Дагестана. Отсюда подчинение мюрида шейху, полувоенной дисциплине, создание сообщества мюридов как организованного костяка борьбы.
Сын Джамалудина Казикумухского Абдурахман пишет, что отец не одобрял активных действий Гази-Магомеда против русских. «Ты не должен (если принял тарикат. — Р.А) ввергнуть людей в волнение и раздоры,» — писал он Гази-Магомеду. Быть может, это сказалось в том, что имамы Гамзат-бек, Гази-Магомед и Шамиль выступили, как считает профессор Р. Магомедов, настоящими реформаторами тариката.
Для Шамиля ислам — прежде всего нравственный закон, который способен озарить людей, наставить на путь истины, дать им силы для защиты веры, чести, достоинства и Отечества. Так что путь к спасению он видел в следовании нравственным нормам шариата. Поэтому шариат становится идеологической и правовой основой планов построения справедливого общества в Дагестане и на Кавказе вообще. Ведь не только в исламе, но и во всех других религиях основополагающими принципами являются воспитание силы духа, скромный и постоянный труд, личный пример достойного поведения, борьба с несправедливостью, с тиранами, захватчиками и врагами своего общества, за- конопослушание, уважение справедливой власти. И наиболее значимым является редчайшая способность великих людей мобилизовать, поднять свой народ на священную борьбу за исполнение этих принципов, против их осквернителей.
Именно таким человеком и был имам Шамиль, который своими молитвами и мечом служил Дагестану, служил Аллаху.
«Самый великий джихад — говорить правду даже в присутствии несправедливого правителя» (хадис), — повторял Шамиль и был справедлив к тем, кто верует и живет честно. К слову сказать, все религии, все культуры призывают бороться с теми, кто пришел на их землю с мечом, как захватчик, покоритель народов.
«Тот истинный герой, кто старается защитить слабых, хотя ему отсекают член за членом, он не бежит с поля битвы»,- говорится даже в древней Синкхизии. А в Талмуде читаем: «Если человек пришел убить тебя, опереди его и убей его». Так что дело не в «мюридизме», «фанатизме» или «исламском экстремизме», а в извечных божественных законах жизни, в достоинстве человека и народа. И человек вправе защищать свое достоинство, данное ему от Бога.
Имам был глубоко верующим и просвещенным человеком. О неверующих он говорил словами священного Корана: «…Деяния их — как пепел, усилился над ним вихрь в бурный день; они не властны ни над чем, что приобрели. Это — далекое заблуждение!» (Коран 14:21). Безверие он воспринимал как признак невежества. Шамиль был глубоко верующий человек, но никогда не был фанатиком, как это иногда преподносится, хотя, может быть, для поднятия масс на борьбу вынужден был демонстрировать фанатизм. Он стал признанным духовным лидером и политиком. Шамиль не был националистом. Он — государственный деятель, объединитель народов Дагестана и Кавказа. Для него не существовали отдельные Лезги- станы, Аваристаны, Кумыкистаны. Шамиль уважительно относился к национальной культуре всех народов Дагестана, но видел он в них прежде всего дагестанцев и мусульман. Идеи шариата устанавливали для разобщенного обычаями Дагестана более цивилизованные нормы права и морали, равенство и справедливость. Конечно, настолько, насколько это было возможно в ту эпоху.
«Верующий человек для меня человек истины, правды и справедливости. Человек истины, правды и справедливости для меня человек верующий», — любил повторять Шамиль в своих проповедях.
Правовые нормы шариата были оформлены к 1848 году в Низамах Имамата. Они во многом приближались к известным в то время конституционным нормам государства и общества, были достаточно социально выверенными и справедливыми. При этом не следует забывать, что речь идет о вре-г мени, когда практически постоянно велась война. Видимо, не зря Ф. Энгельс называл Шамиля демократом, хотя ясно, что это был демократизм военного времени, демократизм воюющего Дагестана.
Ислам, как и другие мировые религии, дает ответы на многие вопросы жизни человека. И это на пути поиска человеком Бога, а значит, и самого себя. И то, что в тяжелые для Дагестана годы ислам помог объединению дагестанцев во имя защиты независимости, чести и достоинства родины, говорит о жизненности этой религии, но ни в коей мере не дает оснований для противопоставления людей друг другу, разжигания межнациональных и религиозных войн, реанимации порядков и ценностей периода войны.
Основа духовной жизни для всех верующих общая. Аллах признает за человеком право выбора между верой и безверием, между Богом и сатаной. А к людям надо относиться по-людски. Как сказано в одном из хадисов: «Никто из нас не верующий, покуда он не полюбит своего брата, как самого себя». Учение о единстве Бога есть во всех мировых религиях. И ради служения Богу и творения добра важно налаживать диалог между культурами и религиями. Высшая реальность — истина имеет множество граней, и различные подходы разнообразных культур и учений дают возможность приблизиться к ней. Тогда мы все наконец поймем, что Родина, Отечество, Родной язык, Культура, Обычаи, Традиции, Религия, Bepa и многие другие понятия ценны и близки всем людям. Отсюда и право защищать свою землю, свое миропонимание, свою веру. Соответствующим должно быть и понимание жизни и борьбы имама Шамиля, который восхитил даже своих врагов, заставил их задуматься о смысле жизни, о цене свободы и веры. Видимо, не просто стечение обстоятельств, а историческая логика жизни поставила рядом год пленения Шамиля — 1859-й и 1861-й- год отмены крепостного права в России. Это дух свободы.
В связи с этим приходит следующая мысль: только вместе со свободной Россией может быть свободен и Дагестан. И только свобода и демократический диалог культур, религий и народов всей страны будут способны собирать Россию, укреплять корневые начала величия и богатства нашего Отечества. Только свобода, свободный диалог религий и культур открывают простор созидательной деятельности человека и служения Всевышнему. Вера там, где свобода. И здесь одной из фундаментальных сфер государственного и гражданского общества является ислам, потенциал которого до сих пор не понят и не использован в России.
Уместно привести следующее высказывание: «Я увидел посланника Аллаха, и он сказал мне: «Ты хочешь спросить меня о сути добродетели?» — «Да,» — ответил я, и он продолжал: «Добродетель есть то, от чего в душе безмятежность, а на сердце — покой… Грех есть то, что вносит волнение и смятение в сердце человека». Мир и созидание на благо человека, своего народа, Отечества — вот на что настраивает и призвана настраивать любая религия. Если это религия.
Шамиль боролся за честь и достоинство народов Дагестана, во имя их свободы и спокойствия. А Родина — это одна из высших ценностей жизни человеческой, каждого человека, каждого народа. И молитва, посвященная Отечеству, является святой. Жизнь Шамиля можно назвать молитвой, посвященной прежде всего родному Дагестану. Пусть Аллах оценит и примет его усилия. Пусть борьба Шамиля служит свободе и просвещению Дагестана, укреплению его союза с Россией. Как говорится: мы боролись вместе за нашу и вашу свободу. И эта свобода не должна быть замкнута фанатизмом — ни религиозным, ни национальным. Только будучи свободными и просвещенными, мы дополняем друг друга. И этим мы сильны. Пусть Всевышний покровительствует нашей дружбе и братству народов Великой России.